Директор Федерального института развития образования, заведующим кафедрой психологии личности МГУ Александр Асмолов в интервью «Российской газете» поделился размышлениями о будущем ЕГЭ и о перспективах развития российского образования.
«Негативная реакция на единый госэкзамен – это реакция не на образовательную, а на социальную инновацию. Когда людей диагносцируют, они невольно начинают защищаться. Я как психолог это знаю хорошо. У нас существует даже такая профессиональная шутка. Когда человек представляется, что он психолог, его тут же спрашивают: раз вы психолог, расскажите, а кто я такой и о чем сейчас думаю? У единого государственного экзамена огромное количество минусов. Среди этих минусов вещи, связанные с натаскиваем, дрессурой, часто некорректно сформулированными ответами. С единым госэкзаменом, по знаменитой формуле Виктора Степановича Черномырдина: хотели как лучше, а получилось, как всегда. Хотели создать относительно независимую от школы диагностику качества знаний. Но сделали систему, которая часто сводится к вопросам, нацеленным на зубрежку, воспроизводство полученных знаний и ничего более. Считать единый экзамен главным виновником того, что в России улучшается или снижается уровень знаний – это смешная вещь. Проблема заключается совершенно в другом.
Ситуация заключается в том, что сегодня в России идет раскачка мотивации к знаниям. Сегодня эта мотивация многими не расценивается как ресурс личностного и профессионального развития. Такая постановка вопроса приводит к тому, что учащиеся рассуждают так: лишь бы сдать экзамен, неважно, школьный экзамен или какой-то другой. А затем на карьеру все равно начнет работать система телефонного права, система широкого протекционизма. Так в России было, есть и будет. В связи с этим я вспоминаю замечательное высказывание Салтыкова-Щедрина: «И приснилось мне, что я заснул, и проснулся я в России через сто лет, и что я вижу? Пьют и воруют». Это же относится к любым сложным ситуациям, где мы пытаемся быстро поставить скоропалительный диагноз. В том числе к образованию.
Мы живем в изменяющемся стремительном мире, который перенес «шок от настоящего». Профессии у людей меняются с огромной частотой. Те студенты, которые сегодня учатся на бакалавра и получили знания бакалавра в технических, подчеркиваю, вузах, на третьем, четвертом курсе сталкиваются с тем, что, к пятому-шестому курсу, они обнаруживают: то чему их учили, уже изменилось. Неожиданно появляются совершенно новые области знаний, которых в буквальном смысле еще не было вчера. Этот стремительный темп познания приводит к тому, что необходимо менять всю парадигму уже сложившегося образования. Сегодня должно быть образование в так называемых школах неопределенности, где обучение строится на не стандартных, непредсказуемых ситуациях. В этом главный вопрос. В более устойчивом мире полученный нами багаж знаний был подобен защечному мешку у хомяка. Он вооружал вас набором готовых рецептов. Но в сегодняшнем мире, с его движением в сторону креативной экономики, мы сталкиваемся с совершенно другими требованиями к познанию. Мы должны с учетом ситуации вокруг ЕГЭ ввести совершенно иные стандарты образования. Например, такие, как стандарт выбора, стандарт возможностей, стандарт свободы. Появление этих стандартов приведет к уникальным изменениям в системе образования, которые необходимы, чтобы оно стало образованием, соответствующим сетевому столетию. Это главное, что необходимо сейчас делать, без чего мы проиграем в образовательном марафоне.
Приведу пример, чтобы вы почувствовали, о чем я говорил в отношении смысла «школьной неопределенности». Есть такие эксперименты, когда человеку кратковременно демонстрируют те или иные знаки, и тот должен назвать те из них, которые он запомнил. Так выясняются возможности памяти. Аналогичный эксперимент проделали с шахматистами. Им на короткое время показывали доску с фигурами и затем спрашивали, сколько фигур стояло на доске. Так вот попался один гроссмейстер, который ответил: я не знаю, сколько фигур стояло на доске и не помню, как они стояли. Но если белые начинают, то они дают мат в два хода. И это понимание смысла и есть суть дела. Мы хотим сделать смысловое вариативное образование. Но для этого следует сделать кардинальный переход от школы «рецептурного» мышления – к школе креативного мышления, к школе универсальных мыслительных действий. В новых инновационных стандартах будет как бы три уровня восхождения к универсальности познания. Первый – это уровень обязательных базовых предметов: математика, физика, биология, химия география, информатика, история, обществознание, русский язык, литература, иностранный язык, физическая культура и основы безопасности жизнедеятельности. Это джентльменский набор, связанный с фундаментальностью образования, который необходим всем. Но, помимо этого, будут еще два уровня. Один уровень, назову его вариативным образованием, когда будут изучаться по выбору более широкие межпредметные области, связанные с естественными науками, социальными науками и с технологией. Причем не в понятиях «физик» или «лирик», а в более широком смысле - естествознание, искусство, человековедение. И, наконец, третий уровень – универсального образования, за которым стоит синтез, или по выражению руководителя Курчатовского института Михаила Ковальчука, конвергенция наук. На этом уровне школьники будут разрабатывать проекты, и главное, у них будет формироваться искусство учиться, умение ставить задачи и решать их, а не вызубривать эти задачи. Причем разные классы задач. Не такие задачи, как сегодня в школе, где существует готовый набор условий и один конкретный ответ. А задачи с избыточными условиями и вероятностными результатами. Как собственно и бывает в жизни. Вот это конкретные направления, по которым уже движутся лучшие инновационные школы России».
02.07.2011
Александр Асмолов
